Абарбанель Рахиль 106 лет!

В октябре жительнице Твери, нашей клиентке Рахиль Абарбанель исполнилось 106 лет.

К этой дате о Рахиль Яковлевне газета «Тверские ведомости» выпустила материал.

Нам удалось поговорить с ней. Она охотно дала согласие на интервью, хотя при встрече сразу заявила:

 – Зачем про меня писать? Слепая, глухая, ходить не могу. Что я, президент?

В некотором смысле да, отвечаем, такого подарка, 106 лет жизни, мало кто удостаивается.

– Все ушли, а я живу. Чего жду? Меня приговорили к расстрелу. Сил нет ждать конца. Все должно быть вовремя.

Рахиль Яковлевна, действительно, не видит – когда говорит, лицо ее повернуто вперед и немного вверх. И не очень хорошо слышит. Но у нее живая эмоциональная речь и она явно испытывает интерес к жизни. Он подпитывается желанием узнать, чем же закончится история, в которую мы все оказались вовлечены. Способствует ему ее отличная память, ясное сознание и великолепное чувство юмора нашей героини.

Вот рассказанная Рахилью Яковлевной история ее жизни.

Призвание

– Родилась я в небольшом местечке в Белоруссии. Отец рано умер, мама одна растила пятерых детей, семья испытывала материальные проблемы. По настоянию старшего брата в возрасте 16 лет я уехала в Ленинград учиться. В 1937 году окончила фармацевтический техникум, отправилась по распределению в Калининскую область, в город Кашин. Через три месяца – в Верхнюю Троицу. Проработала там год, а когда построили новую аптеку, меня перевели в село Спирово Кимрского района, где я семь лет заведовала аптекой. Оттуда – в Кимры, через десять лет в Рамешки. Меня так и переводили все время с одного места на другое. С 1960 года живу в Калинине, эту квартиру получила в 74-м.

Была признана отличником здравоохранения, хотела поступить в институт, но заработалась и не собралась. Была всю жизньфармацевтом – это мое призвание, но из-за здоровья работу пришлось оставить. Сильно болела астмой: все препараты приходилось делать самой, в аптеке не было вытяжки. Отработав 42 года, ушла на пенсию.

Моя жизнь состояла только из работы. Похвастаюсь, меня люди очень любили. Знали, там, где Роза Яковлевна (меня так звали), все будет замечательно. Скажу откровенно, я работала не за страх, а за совесть, не считаясь со временем. Мы в кино пойдем, а тут в темноте открывается дверь: Роза Яковлевна, на выход. Я ни разу не сказала: подождите, кончится картина, открою аптеку. Я же за билет деньги платила. Но если люди пришли, значит, им надо. Даже если от ветврача приходили: поросенок дорог человеку. И по ночам люди стучали в дверь, просили о помощи. Никогда никому не отказывала. Особенно в Рамешках была знаменита.

Потом уже в Калинине встречала людей, которые меня помнили. Одна женщина сказала: «Роза Яковлевна, я столько раз хотела остановиться и поговорить с вами, но стеснялась. Хочу вам сказать, мы ходили в аптеку, чтобы смотреть на вас. Вы были очень красивая». Я говорю: «Здравствуйте, вот уж чего я за собой не замечала!» Может, с моей стороны нескромно, но так и было. К сожалению, тех людей уже нет, подтвердить не могут. Но и сейчас звонят, поздравляют с праздниками, слова хорошие говорят.

Радость

– Даже не знаю, как удалось прожить так долго. Может, потому что я не была завистливой, жадной. Когда работала, в аптеке никогда не было кассы. Оставят мне три копейки, так я до двери бегу: заберите. Это меня унижало. Даже представить не могу, как взять чужое.

Но часто люди хотят побольше, все им чего-то не хватает. Мода сейчас строить особняки, и чтобы не один этаж, а четыре, хотя семья небольшая. И все строят, все строят. И машин надо не одну, а несколько.

Была у нас комната в квартире – вот счастье. И отдельная квартира была счастьем. Когда мы сюда въехали, казалось, как много здесь места. А потом некуда пальто положить.

…Откуда мы, люди, появились? Как это все случилось? Ученых много, но никто не знает. Поколение за поколением идут, одни похоронили этих, другие тех, и так без конца. И все бегом, все бегом: скорее бы лето! скорее бы зима! скорее бы весна!

А еще эти войны. Сколько людей гибнет! Ведь и так за каждым стоит смерть, у самого здорового человек разрывается сердце. Но зачем-то везде, где люди живут, идут войны. А ведь нового-то ничего нет, земли не прибавляется, но люди делят и никак не могут поделить. Круговорот войны в природе. Никто толком сказать не может, зачем.

Как никто не знает, когда все началось, так никто не знает, когда все кончится. Есть «да» и «нет», а между ними – правда. Но где она? Одни говорят так, другие этак, и каждый с видом, что он – истина в последней инстанции.

1939 Рахель Абарбанель на фото справа/личный архив

Любовь

Знаете, я ни о чем не мечтала. Как там, не жалею, не зову, не плачу. За мной мальчишки бегали, а я о любви не думала. Да и бедность такая, что платье не на что купить. Был в меня влюблен сосед, писал: меня тянет к тебе как магнитом. А я нет, никогда не влюблялась. Молодая, глупая была, к сожалению. Хотя теперь вспоминаю… В лапту мальчишки играют, а этот сосед, хотя и одного с ними возраста, но рядом с ними самый высокий, крепкий такой. Когда я иду, посылает мяч так, чтобы я видела. Глупости, конечно. Сопливая была, а понимала, что для меня это делал. Вернее, это я сейчас понимаю, а тогда нет. Он погиб на фронте.

Не было любви. Сватались потом ко мне, но… Сердце у меня крепкое было. Потом приехала моя сестра. Меня из-за брони на фронт не взяли, так же, как моих медсестер и врача. Когда шли бои, мы видели в той стороне, где Калинин, вспышки на все небо.

А младшая сестра, Сарра, военный переводчик, была на фронте, принимала участие в Сталинградской битве. В 1948 году приехала ко мне в Кимры с двумя сыновьями. Ее семейная жизнь не сложилась. С тех пор так мы вместе и жили, растили мальчиков. Один инвалид, Царствие ему небесное, другой окончил политех, получил приглашение работать в Москве. Сарра долго и тяжело болела, умерла в 2013 году.

Дети звали меня «мама Роза». Саша любил меня как маму, даже больше. Любви хватало.

Вера

Однажды, когда я была у брата в Москве, это еще до войны было, видела Сталина. Брат, Исаак, историю партии преподавал – тогда это был самый главный предмет – в военной академии, потом в военном институте иностранных языков. Он погиб в первый год войны на Украине.

А тогда мы шли с ним на демонстрации мимо трибун, махали руками Сталину. Как я плакала, когда он умер. Казалось, кончилась жизнь. Вы знаете, мы очень верили партии. Мы были такие доверчивые – нам сказали, что коммунизм будет в таком-то году, мы не сомневались, значит, так и будет. О будущем не думали – зачем, если за нас думали.

Сестре, когда она вернулась с фронта, было 27 лет. Хотела сняться с комсомольского учета, но не отпустили, и стала она членом партии. После смерти Сталина сестру без конца в райком партии вызывали, она по ночам читала секретный доклад Хрущева.

Что было!.. А мы всем, кто у власти, верили. И сейчас верим. Мы кого полюбим, так всей душой, потому что власть – это все. Я за Путина. Мне его так жалко. Когда услышишь про генералов, которые у государства воруют. Как не стыдно, ведь их фамилии только в связи с этим делом вспомнят. Солдаты, бедные, гибнут, а они… У меня в голове не помещается.

Смысл жизни

Главное для меня, чтобы всем жилось хорошо, чтобы все были довольны. Знаю, что так никогда не было и не будет, но смысл своей жизни, тем не менее, видела в том, чтобы стремиться к этому. Я всегда жила, чтобы работать, производить что-то нужное людям.

Если говорить об удовольствии, очень любила читать книги, журналы, газеты. «Литературку» жаль было выбрасывать, такой интересной она была. Казалось, еще вернусь к ней, почитаю. Столько денег тратили на подписку! Бывает, освобожусь, лягу, свернусь клубком, книгу – в руки.

Сейчас читать, конечно, не могу, но радио слушаю. Ноги болят, сижу, качаюсь. И не рада, что прожила 106 лет. Кому от этого радость, какой в этом смысл?

Жить нужно здоровому, который может кому-то помочь, а не такой, как я, беспомощной. Да, надо не забыть поблагодарить мою помощницу Татьяну Витальевну Воеводину! Напишите, пожалуйста о ней. Как только она стала за мной ухаживать, жизнь немного украсилась. Она поможет мне, сделает, чтобы не болело. Неравнодушный, деликатный человек, все мелочи продумает, чтобы мне было удобно. Как она меня моет, в ванну влезть – это целое событие.  Больным людям хочется помыться. А моя Таня приговаривает: «Не бойся, не бойся, держись», – раз, и посадила меня, и так быстро, и ловко. Так вы не забудьте, обязательно напишите.

Мы уже в дверях, Таня приходит с кухни, услышав последние слова, отмахивается. Что вы, что вы, говорит, не надо. Рассказывает про Розу Яковлевну, про то, что как-то она пила воду из чайника с накипью, а своей помощнице на ее сетования ответила: «Это не помешало мне прожить 105 лет». Она с чувством юмора, даже сарказмом, говорит Таня, любит посмеяться над собой, надо мной. Роза Яковлевна – редкий человек, золотой.

«Тверские ведомости»